На полянке возле домика Совы был устроен вернисаж под открытым небом.

Вдоль картин прогуливалась Сова в компании Пятачка и Винни-Пуха.

- Сова, а что как называется эта картина? – спросил Пятачок, остановившись возле огромного, почти как весь домик Пятачка, полотна.
- Которая? – Сова подслеповато прищурилась.

Пятачок принюхался к картине и громко ойкнул.

- Сова, она же из репейника! – недовольно воскликнул поросёнок, потирая уколотый нос.
- А-ааа! – благодушно протянула Сова. Эта картина называется «Ослик Иа грустит».
- А где же здесь Иа?
- Он грустит. – нравоучительно сказала Сова. – Он грустит в другом месте. Где нет репейника. И поэтому он грустит.



Вини-Пух отхлебнул из бочонка и откашлялся.

- Видишь ли, Пятачок! Это – сов-ременная живописть! Совангард! Это надо понимать не головой, набитой опилками!
- Да? – поросёнок заметно расслабился. – А это что? Винни попал в пчелиный рой?

Пятачок показал на черно-жёлтое месиво, посередине которого ясно был виден один открытый настороженный глаз. Медвежонок вопросительно посмотрел на Сову.

- Это портрет Тигры! – гордо сказала Сова.

Пятачок обошел картину со всех сторон.

- Не очень-то похоже – с сомнением сказал он.
- Не будь примитивным, Пятачелло! – Винни снова приложился к бочонку. – ты видишь Тигру? Нет. А он есть. Его так увидела Сова. Она же художник, понимаешь?
- Да! – задремавшая было Сова встрепенулась. Я так вижу, да!
- Особенно ночью? – уточнил Пятачок, но Сова уже прикрыла глаза.

Следующая картина представляла собой нечто невразумительное – на розовом фоне были разбросаны зеленые квадратики.

- Сова, а что это? Ветчина с фисташками? – Винни рассмеялся. Пятачок насупился.
- Ухаха! Верно! Это - портрет Пятачка! Только не с фисташками, а с желудями! – Сова покатывалась от смеха, пока вдруг не ощутила что-то твёрдое в районе спины.

При ближайшем рассмотрении это оказалось копыто. Ослик Иа внимательно нюхал репьёвое полотно, одновременно придавливая крыло художницы к земле.

- Так значит, - Иа цедил слова сквозь крепкие зубы – Ослик Иа грустит? Я – грущу? Тигра! – ослик возвысил голос, и сзади бесшумно образовалось черно-желтое месиво с двумя злыми глазами.

- Тигра, эта бездарность мало того, что называет себя художником, она ещё и выставляет всех нас на посмешище! Ослик повернулся к Тигре и Сова вспорхнула на ветку, потеряв несколько перьев.

Тигра зарычал.

- Люмпены! – заверещала Сова с ветки. – Имбля! Им бы! Имбецилы! Неужели я должна выслушивать критику?! И от кого?! От зеленых квадратиков и кучи репейника! Сатрапы!
- Ослик Иа веселится! – заорал в ответ Иа и сбил треножник. Ослик Иа радуется! – на землю полетел журнальный столик. Ослик Иа счастлив! – к нему присоединился Тигра.

- Пойдём, Пятачок. Больше здесь не будет ничего интересного. – Винни-пух повернулся спиной к разгрому. – Осёл в ярости – страшнее бульдозера, я всегда это говорил.
- Винни, Винни, - Пятачок семенил за медвежонком, неотразимый в клетчатом зеленом комбинезочике. – А почему Сова не нарисовала твой портрет?

Винни-пух молча сопел, пока они не вошли в домик с табличкой «Я – И ЕСТЬ РЕЙТИНГ». Ниже, помельче было : «Посторонних-нах!».

Винни откинул крышку ноутбука, и сверяясь с какой-то бумажкой, набрал крупный заголовок: «ГИНИТИЧЕСКАЯ НИВОСПРИИМЧИВОСТЬ БЫДЛА К ИСКУСТВУ»

(с) chmyrnovich